Бунин «из окна»

Дневниковая запись И.А.Бунина

Дорогие читатели! В этом выпуске мы публикуем дневниковую запись И.А. Бунина, сделанную в селе Глотове Елецкого уезда 27 июля 1917 года. Все предшествующие и все последующие записи Бунина в дневнике тревожны и трагичны.

Однако волнующие и пугающие своей неизвестностью обстоятельства и ужасные предчувствия не смогли погасить в еще молодом человеке сорока шести лет и уже признанном писателе способности остро чувствовать жизнь с ее очарованием старины, с ее вечной красотой природы, с тем что всегда так дорого сердцу русского человека.

«Счастливый прекрасный день.
Деревенскому дому, в котором я опять провожу лето, полтора века. И мне всегда приятно вспоминать и чувствовать его старину. Старинный, простой быт, с которым я связан, умиротворяет меня, дает отдых среди моих постоянных скитаний.

А потом я часто думаю о всех тех людях, что были здесь когда-то, – рождались, росли, любили, женились, старились и умирали, словом, жили, радовались и печалились, а затем навсегда исчезали, чтобы стать для нас только мечтою, какими-то как будто особыми людьми старины, прошлого.

Они, – совсем неизвестные мне, – только смутные образы, только мое воображение, но всегда со мною, близки и дороги, всегда волнуют меня очарованием прошлого.

Дом С.Н.Пушешниковой, двоюродной сестры И.А. Бунина, в селе Глотове (Васильевском). Начиная с 1906 года И.А. Бунин проводил здесь каждое лето. В 1917 году он приехал сюда в мае и уехал в октябре навсегда

Еще утро, легкий ветерок проходит иногда по комнате, – открыты все окна. Которое нынче число? Если бы я даже не знал какое, я бы и так, кажется, мог сказать, что это конец июля, – так хорошо знаю я все малейшие особенности воздуха, солнца всякой поры года.

В то окно, что влево от меня, косо падает на подоконник радостный и яркий солнечный свет и глядит зеленая густота сада, блестящая под солнцем своей несметной листвой, в глубине своей таящая тень и еще свежую прохладу и то замирающая, затихающая, то волнующаяся и тогда доходящая до меня шелковистым, еще совсем летним шорохом.

В другие окна я вижу прежде всего ветви и сучья старых деревьев – серебристого тополя, сосен и пихт, – и бледно-голубое небо среди них, а ниже, между стволами, деревенскую даль: слегка синеющий на горизонте вал леса, желтизну уже скошенных и покрытых копнами полей, ближе – раскинувшееся по склону к мелкой речке поместье Бахтеярова, а затем, уже совсем близко, – старую низкую ограду нашей усадьбы, молодые елки, идущие вдоль нее, и часть двора, густо заросшую крапивой, – и глухой и жгучей, – которую припекает солнце и над которой реет крупная белая бабочка. Уже по одному тому, как высока крапива, мог бы я безошибочно определить, какое сейчас время лета. А кроме того, сколько едва уловимых, но мне столь знакомых, родных с детства, совсем особых запахов, присущих только рабочей поре, косьбе, ржаным копнам!

И течет, течет мое спокойное, родное, счастливое деревенское летнее утро.

Смотрю на пятна тени, косо испещрившей под елками ограду, на крапиву, на бабочку; потом на тихо колеблющуюся возле окон серо-зеленую бахрому корявых горизонтальных сучьев пихты, на воробьев, иногда садящихся на солнечный подоконник и с живым, милым, как будто чуть-чуть насмешливым любопытством оглядывающих мою комнату.

Не слушая, я слышу то непередаваемое, летнее, как будто слегка завораживающее, что производят летающие вокруг меня и роящиеся на подоконнике мухи, слышу шорох сада, отдаленные крики петухов – и чуть внятную детскую песенку кухаркиной девочки, которая все бродит под моими окнами в надежде найти что-нибудь, дающее непонятную, но великую радость ее маленькому бедному существованию в этом никому из нас не понятном, а все-таки очаровательном земном мире: какой-нибудь пузырек, спичечную коробку с картинкой… Я слушаю эту песенку, я думаю то о том, как вырастет эта девочка и узнает в свой срок все то, что когда-то и у меня было, – молодость, любовь, надежды, – то о том, где теперь косят работники, – верно уже у Крестов, – то о Тиверии, о Капри… Почему о Тиверии? Очень странно, но мы не вольны в своих думах. И я представляю себе вот такое же, как сейчас, летнее утро, с тем же самым солнцем, что горит на моем подоконнике, и совершенно ясно вижу белый мраморный дворец на горном обрыве острова, столь знакомого мне, и этого человека, которого называли императором и который жил, в сущности, очень недавно, – назад тому всего сорок моих жизней, – и очень, очень немногим отличался от меня; вижу, как сидит он в легкой белой одежде, с крупными голыми ногами в зеленоватой шерсти, высокий, рыжий, только что выбритый, и щурится, глядя на блестящий под солнцем, горячий мозаичный пол атрия, на котором лежит, дремлет и порой встряхивает головой, сгоняя с острых ушей мух, его любимая собака…

Во втором часу вышел из дому, пошел в сад по липовой аллее, в конце которой, за воротами, светлело, белело небо. Земля суха и тверда, приятно идти, на земле лежат уже кое-где палевые листья. Солнце скрылось, потускневший сад был под синеватой тучей, заходившей с юга, – очень хорошо.

За воротами серо-зеленые бугры кладбища (давно упраздненного), дальше открытое поле, желтое, покрытое где-то копнами, кое-где рядами. Удивительная бирюза между ними на севере, сладкий, еще совсем летний ветер дует с юга из-под тучи, и еще по-летнему доносится хлопанье перепела.
Четвертый час.

Крупный ливень, град, – даже крыша от него дымилась как будто. К северу из-за тучи белая гора другой тучи и млеющий синий яхонт неба. В комнате с решетчатыми окнами сырая свежесть, запах дождя, мокрой крапивы, травы.
Пять часов. Сад на низком фоне свинцово-синей тучи.

Высовывался из окна под редкие капли дождя на эту сырую пахучую свежесть, в одной рубашке – необыкновенно приятно, но почему-то страшно напомнило детство, свежесть и радость первых дней жизни.
Все дождь – до заката. К закату стало на западе, под тучей, светиться. Сейчас шесть.

В комнате от заката, сквозь ветки палисадника, пятно странного зелено-желтого света.
Опять прошел день. Как быстро и как опять бесплодно!»

Источник: http://elzem.ru/zhivoe-slovo/dnevnikovaya-zapis-i-a-bunina.html

Творчество И.А.Бунина

ГБОУ СПО Лукояновский сельскохозяйственный техникум Дальнеконстантиновский филиал

Творчество Ивана Алексеевича Бунина (1870 – 1953)

Выполнил: преподаватель русского языка и литературы Вздыхалина С.А.

Содержание

I И.А. Бунин. Жизнь и творчество. Лирика И.А. Бунина. Ее философичность, лаконизм и изысканность.

II И. А. Бунин «Господин из Сан-Франциско». Обращение писателя к социально-философским обобщениям. Поэтика рассказа.

III Тема любви в рассказе И.А. Бунина «Чистый понедельник».

IV Психологизм и поэтические особенности бунинской прозы.

Цели:

Познакомиться с жизнью и творчеством И.А. Бунина;
Дать общую характеристику бунинской лирики.
Углубить представление учащихся об отличительных особенностях бунинской прозы.

«…Выньте Бунина из русской литературы, и она потускнеет…» (М. Горький)

Иван Алексеевич Бунин

Дата рождения: 10(22) октября 1870

Место рождения: Воронеж

Дата смерти: 8 ноября 1953

Место смерти: Париж

Род деятельности: Поэт, прозаик

Премии:

Пушкинская премия I степени за перевод «Песни о Гайавате» Лонгфелло

Нобелевская премия «за строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы»

Иван Бунин родился в старинной дворянской семье в Воронеже, где прожил первые три года своей жизни. В дальнейшем семья переехала в имение Озерки Орловской губернии.

Отец — Алексей Николаевич Бунин, мать — Людмила Александровна Бунина.

До 11 лет воспитывался дома, в 1881 поступает в Елецкую уездную гимназию, в 1885 возвращается домой и продолжает образование под руководством старшего брата Юлия.

Много занимался самообразованием, увлекаясь чтением мировой и отечественной литературной классики.

Сборники «Стихотворения» (Орёл, 1891), «Под открытым небом» (1898), «Листопад» (1901; Пушкинская премия).

В 1906 Бунин сожительствует (гражданский брак оформлен в1922) с Верой Николаевной Муромцевой, племянницей С.А Муромцева, председателя Государственной Думы Российской Империи 1 созыва.

В рассказах и повестях показал (подчас с ностальгическим настроением):

Оскудение дворянских усадеб ( «Антоновские яблоки » 1900)
Жестокий лик деревни ( «Деревня», 1910, «Суходол», 1911)
Гибельное забвение нравственных основ жизни ( «Господин из Сан-Франциско» , 1915).
Резкое неприятие Октябрьской Революции и власти большевиков в дневниковой книге «Окаянные дни» (1918, опубликована в 1925).
В автобиографическом романе «Жизнь Арсеньева» (1930) — воссоздание прошлого России, детства и юности писателя.
Трагичность человеческого существования в повести «Митина любовь», 1924, сборнике рассказов «Тёмные аллеи», 1943, а также в других произведениях, замечательных образцах русской малой прозы.
Перевёл «Песнь о Гайавате» американского поэта Г. Лонгфелло. Впервые была напечатана в газете «Орловский вестник» в 1896 г. В конце того же года типография газеты издала «Песнь о Гайавате» отдельной книгой.

9 ноября 1933 г. присуждена Нобелевская премия (вручение премии – 10 декабря)

8 ноября 1953 г около двух часов ночи в Париже умер Иван Алексеевич Бунин.

Похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.

«Господин из Сан-Франциско» (1915г)

«Этот рассказ – «лучшее из того, что создал писатель под впечатлением своих путешествий.»

(критик Л.В. Никулин)

Анализ рассказа по вопросам

О чем этот рассказ? Выделить элементы сюжета.
Каким вы представляете себе господина? Его внешность, манеры. Какие чувства вызывает у вас этот господин?
Расскажите, как он готовился к путешествию? Где мечтал побывать? Как отдохнуть? (Подробно рассказать о маршруте путешествия.)
Почему главный герой и его семья недовольны отдыхом?
Почему автор не дал имени герою? Он – только господин из Сан-Франциско.
С какой целью Бунин подробно описал вечерний костюм главного героя?
Как отнеслись к смерти господина окружающие и его семья?
Найдите в тексте и зачитайте описание природы. Какова их роль?
Назовите встречающиеся слова-символы. Считаете ли вы случайным название корабля «Атлантида»? Каков, на ваш взгляд, смысл названия?
На какие особенности писательской манеры Бунина вы обратили внимание?

Основная мысль

В рассказе постепенно нарастает тема конца сложившегося миропорядка и неизбежной гибели буржуазной цивилизации.

Острое чувство кризиса этой бездуховной цивилизации сочетается с философскими размышлениями о жизни, человеке, смести и бессмертии.

Герой рассказа

Герой, безымянный миллионер, олицетворяет человека буржуазной цивилизации. Автор не называет его по имени, поскольку именно в этом суть образа. Сам он считает себя господином и упивается своим положением. Он может пользоваться всеми благами, которые гарантируют ему его статус.

Во внешности героя подчеркнуты богатства и неестественность: «серебряные усы», «золотые пломбы зубов», его крепкая лысая голова сравнивается со старой слоновой костью. Описание сопровождает авторская ирония.

Человеческое начинает проявляться в господине только после смерти: «черты его стали утончаться, светлеть».

После смерти резко меняется отношение к нему окружающих(прислуга, трепетавшая перед живым господином, издевательски смеется над мертвым).

«Вечер» И. Бунин

Пейзажная лирика Ивана Бунина – особый, удивительный мир, который автор создал с любовью и чувством некоего благоговения перед совершенством природы. Однако его стихи – это не только описание времен года или же каких-то мгновений жизни, они наполнены философскими раздумьями и созвучным тем ощущениям, который испытывал поэт в момент создания своих произведений.

Примером этому может служить утонченное и возвышенное стихотворение «Вечер», написанное Иваном Буниным в 1909 году. Короткими и емкими фразами автор создает удивительную картину сельского быта, где в загородном особняке некий человек, которого в большой долей вероятности можно отождествить автором, занят рутинной бумажной работой.

Летний вечер, в кабинете нараспашку отрыто окно, и внутрь проникают не только характерные для сельской местности звуки, но и волнующие запахи цветущего сада. Воздух настолько легок и прозрачен, что приносит с собой ощущение покоя и умиротворения.

Поэтому неудивительно, что постепенно мыслями главного героя овладевает не работа, а поэзия, которая ощущается в каждом мгновении уходящего вечера.

Птичка на подоконнике, шелест листьев, отдаленные голоса, которые доносятся с гумна – все это обыденно и привычно для автора и его персонажа.

Однако лишь в этот момент он понимает, что по-настоящему счастлив, и это маленькое открытие заставляет его задуматься на собственной жизнью и задаться извечным философским вопросом о том, почему люди не ценят то, что имеют? Казалось бы, чего проще – отложить все дела и в полной мере насладиться великолепным летним вечером? Но, увы, человек сам загоняет себя в определенные рамки, создает трудности и препятствия, чтобы впоследствии героически их преодолевать. И лишь в редкие моменты жизни к нему приходит осознание, что для истинного счастья нужно совсем немного. Для начала достаточно лишь обратить внимание на мир, который тебя окружает, прочувствовать его ритм, гармонию, совершенство и красоту. Ведь жизнь за окном гораздо более увлекательна, чем в кабинете, который лишает человека самого главного – свободы и права выбора. Между тем, все можно изменить за несколько минут, если осознать, что настоящее счастье кроется не вы пыльных бумагах, а в сочной траве под окном, пении птиц и последних лучах заходящего солнца, которые окрашивают комнату мягким янтарным светом.

Иван Бунин, будучи натурой весьма романтичной и чувственной, сумел придти к этому пониманию простых житейских истин, но до конца жизни оставался рабом долга перед обществом. Предвидя свою судьбу, в последних строчках стихотворения «Вечер» он написал о том, что все видит, слышит и испытывает счастье.

Но своими ощущениями он может поделиться лишь с лежащим перед ним листом бумаги, которому готов доверить свои чувства и эмоции.

«Все во мне» — фраза не только глубоко философская, но и преисполненная трагизма, она обрекает автора на духовное одиночество и заставляет осознать, что в полной мере насладиться своим счастьем ему не суждено.

И причина этого кроется в том, что у большинства людей есть обязательства перед миром и самими собой, которые нередко превращаются в тяжелую обузу.

Однако переложить их на плечи других попросту невозможно, поэтому остается наблюдать за буйством вечерних красок из окна, ловя себя на мысли, что в данной ситуации уже сама возможность увидеть красоту окружающего мира является счастьем, даже если оно длится всего несколько мгновений. До тех пор, пока последние лучи солнца не скроются за горизонтом, поставив точку в очередном дне, наполненном сомнениями, работой, размышлениями и легкой грустью.

Источник: http://pishi-stihi.ru/vecher-bunin.html

Идейно-художественное своеобразие поэзии Бунина

Идейно-художественное своеобразие. Яркая творческая индивидуальность Бунина проявилась уже в ранний период. В отличие от многих своих современников он сохраняет верность традициям русской реалистической поэзии, по-своему развивая ее темы, мотивы и образы. Недаром его называют «последним из великих русских классиков».

Одной из важнейших в его творчестве становится тема природы. Уже ранние стихи Бунина, в которых он наследует традиции пушкинской пейзажной лирики, наполнены яркими реалистическими зарисовками русской природы в разные времена года.

В его стихах мы видим такие, на первый взгляд прозаические, но овеянные авторским лиризмом детали русского пейзажа, как «кочки дороги», «белый пар лугов», «зеленые овсы» и т.п.

Как и его великий предшественник, Бунин пытается уловить в природе образ нетленной красоты:

А мир везде исполнен красоты.

Мне в нем теперь все дорого и близко.

(«В степи», 1889)

В отличие от Пушкина, так любившего осень, Бунина чаще привлекает весна и лето с их яркими красками:

Как дымкой даль полей закрыв на полчаса,

Прошел внезапный дождь косыми полосами —

И снова глубоко синеют небеса Над освеженными лугами.

(«Как дымкой даль полей закрыв на полчаса…», 1889)

Для Бунина-пейзажиста характерна особая зоркость и чуткость к различным явлениям природы. В стихах Бунин использует богатейшую палитру цветов и красок, разнообразную гамму звуков. Так бесконечно варьируются в его пейзажах оттенки синей, голубой, зеленой, желтой красок.

Часто он использует составные цветовые эпитеты: «черно-зеленый конус ели», «снежно-золотое поле», «зелено-серебристый свет». Бунин любит цветовые и звуковые контрасты: «тьма … золотится», «таинственно шумит лесная тишина».

В его стихах необыкновенное многоголосие птиц — мы слышим голоса кукушки, жаворонка, соловья, петуха. Бунина привлекает все, что способно помочь читательскому восприятию — зрению, слуху, осязанию и даже обонянию.

Отсюда непривычные сравнения («леса на дальних косогорах, как желто-красный лисий мех»), необычные метафоры, как, например, построенное на сопоставлении с тканями и украшениями описание пейзажа, увиденного из окна:

Ветви клена — вышивки зеленым Темным плюшем, свежим и густым…

На березах — серые сережки И ветвей плакучих кружева…

(Из окна», 1906)

Читая стихи Бунина, мы как будто вдыхаем ароматы леса, поля, луговых трав, осенней листвы. Критики давно отметили особую «пахучесть» и прозы, и поэзии Бунина.

Действительно обилие и разнообразие ароматов в его стихах поразительно: это «свежий запах сада и теплый запах талых крыш», дым, который «пахнет медом и ванилью», поля, пахнущие «рожью и дождем».

А в стихотворении «Ландыш», вспоминая цветок своей молодости, поэт как будто продолжает чувствовать его аромат:

И навек сроднился с чистой Молодой моей душой

Влажно-свежий, водянистый,

Кисловатый запах твой!

(«Ландыш», 1917)

Эта необыкновенная зоркость, восприимчивость поэта позволяет ему почувствовать счастье сопричастности окружающему миру:

День вечереет, небо опустело.

Гул молотилки слышен на гумне…

Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

(«Вечер», 1909)

Многие пейзажи Бунина наследуют некрасовские традиции, хотя он далек от резкости социальных контрастов, характерных для поэзии Некрасова. Деревенский пейзаж в поэзии Бунина поражает способностью поэта любоваться совершенно прозаическими, приземленными приметами крестьянской жизни, с детства так памятной и дорогой для него:

В сонной степной деревушке Пахучие хлебы пекут.

Медленно две побирушки По деревушке бредут.

Жмурясь, сидит у амбара Овчарка на ржавой цепи.

В избах — темно от угара,

Туманно и тихо — в степи.

Только петух беззаботно Весну воспевает весь день.

В поле тепло и дремотно,

А в сердце счастливая лень.

(«Русская весна», 190S)

Именно такой остается Родина в памяти поэта и тогда, когда он оказывается разлучен с нею навсегда. Только теперь совершенно иная грустно-ностальгическая интонация окрашивает русский пейзаж, который память рисует в воображении поэта:

Опять холодные седые небеса,

Пустынные поля, набитые дороги,

На рыжие ковры похожие леса,

И тройка у крыльца, и слуги на пороге…

— Ах, старая наивная тетрадь!

Как смел я в те года гневить печалью Бога?

Уж больше не писать мне этого «опять»

Перед счастливою осеннею дорогой!

(«Опять холодные седые небеса…», 1923)

Но тема памяти появляется в творчестве Бунина намного раньше и становится одной из основных в его творчестве. Память позволяет человеку ощутить родство со своей семьей, страной, народом, всем человечеством, обрести незыблемые корни, уходящие в глубь исторического прошлого.

Для Бунина категория памяти становится не только личной, но и общечеловеческой, приобретая глубокий философский смысл.

Недаром поэта привлекают деяния великих людей прошлого: Эсхила, Александра Македонского, египетских фараонов, русских святых, князей Древней Руси, татаро-монгольских ханов («Эсхил», «Александр в Египте», «В жарком золоте заката Пирамиды…», «Кончина Святителя», «Князь Всеслав», «В Орде» и др.).

Его вдохновляют фольклорные образы, библейские сюжеты, античная, восточная, скандинавская мифология, мировые религии («Ра-Озирис, владыка дня и света…», «Океаниды», «Черный камень Каабы», «Каин», «Геймдаль искал родник божественный…», «Бегство в Египет», «Конь Афины Паллады» и др.).

Как известно, писатель много путешествовал, причем влекла его не только Европа, но и восточные страны — Турция, Сирия, Цейлон, он побывал и в Египте, Алжире, Тунисе, на окраинах Сахары. Впечатления, вынесенные им из этих путешествий, легли в основу многих его рассказов и отразились в поэзии. Как отмечает Н.

Любимов, «задолго до появления «кратких рассказов» в прозе Бунин начал культивировать жанр «кратких рассказов» в стихах. Это очерки или портреты на фоне пейзажа или интерьера». Таково, например, стихотворение «Бедуин».

Но еще важнее то, что в стихах, навеянных путешествиями, Бунин старается показать ту связующую века и эпохи, народы и страны нить, которая протягивается человеческой памятью:

Отрада смерти страждущим дана.

Вы побелели, странники, от пыли.

Среди врагов, в чужых краях вы были.

Но вот вам отдых, мир и тишина.

Гора полдневным солнцем сожжена,

Русло Кедрона ветры иссушили.

Но в прах отцов вы посохи сложили,

Вас обрела родимая страна.

(«Долина Иосафата», 1908)

Поэт ассоциирует все окружающее с «раскрытой Книгой Бытия», сопрягая настоящее, прошлое и вечное.

В своих философских стихах Бунин определяет отношение к жизни и смерти, мгновению и вечности, земному и небесному. О быстротечности человеческой жизни, которая лишь краткий миг в вечном ходе мироздания, поэт говорит в стихотворении «Петух на церковном кресте» (1922), в котором петух

Поет о том, что все обман,

Что лишь на миг судьбою дан И отчий дом, и милый друг,

И круг детей, и внуков круг,

Что вечен только мертвых сон,

Да Божий храм, да крест, да он.

Быстрота метра и ритма стихотворения, четкость словоразделов и обилие внутренних рифм действительно создают реальное ощущение неудержимого бега времени.

В этой тематической группе стихов явно ощущается влияние философской лирики Е. Баратынского и Ф. Тютчева, но особенно интересны переклички с поэзией В. Жуковского, который был к тому же дальним родственником И. Бунина по материнской линии.

Еще в юности начинающий поэт был поражен способностью Жуковского улавливать тончайшие движения человеческой души, его умением прикоснуться к тайнам жизни и выразить свои мысли и чувства, связанные с ними.

Бунин также стремится понять вечное, уловить проявление высших сил, а потому в его стихах явления природы, времена года, привычные приметы русского пейзажа предстают не только в своем непосредственном облике, но и как часть Вселенной с ее тайной всемирного бытия:

Мелькают дали, черные, слепые,

Мелькает океана мертвый лик:

Бог разверзает бездны голубые,

Но лишь на краткий миг.

«Да будет свет!» Но гаснет свет, и сонный Тяжелый гул растет вослед за ним:

Бог, в довременный хаос погруженный,

Мрак сотрясает ропотом своим.

(«Мелькают дали, черные, слепые…», 1911)

Творчеству Бунина присуще особое качество, которое получило название «космизм». «Единая жизнь совершает свое странствова-

ние через наши тела», — в этом постулате основа бунинской философии. В ней утверждается власть единых для всех космических сил над личной судьбой, их таинственность и непознаваемость. Тайны судьбы человека — это и тайны бытия:

Где ты, звезда моя заветная,

Венец небесной красоты?

Очарованье безответное Снегов и лунной высоты?

Где молодость простая, чистая,

В кругу любимом и родном,

И старый дом, и ель смолистая В сугробах белых под окном?

Пылай, играй стоцветной силою,

Неугасимая звезда,

Над дальнею моей могилою,

Забытой Богом навсегда!

(«Сириус», 1922)

Так возникает еще одна особая тема бунинской поэзии — «звездная тема», которую он продолжает вслед за Лермонтовым. Как и великого русского романтика, Бунина волнуют тайны ночного неба, чувства, которые оно вызывает в человеке:

Звезды горят над безлюдной землею,

Царственно блещет святое созвездие Пса:

Вдруг потемнело — и огненно-красной змеею Кто-то прорезал над темной землей небеса.

Путник, не бойся! В пустыне чудесного много.

Это не вихри, а джинны тревожат ее,

Это архангел, слуга милосердного Бога,

В демонов ночи метнул золотое копье.

(«Звезды горят над безлюдной землею…», 1903)

Уже в ранней поэзии Бунина появляется образ «ночной звезды», который помогает обрисовать состояние человеческой души:

Не устану воспевать вас, звезды!

Вечно вы таинственны и юны.

С детских дней я робко постигаю Темных бездн сияющие руны.

Вспоминая первые признанья,

Я ищу меж вами образ милый…

Дни пройдут — вы будете светиться Над моей забытою могилой.

И быть может, я пойму вас, звезды,

И мечта, быть может, воплотится,

Что земным надеждам и печалям Суждено с небесной тайной слиться!

(«Не устану воспевать вас, звезды!..», 1901)

В стихах поэта звезды сопричастны человеческой жизни: они могут быть «кроткими», «дрожат», смотрят из глубин ночи, где мечется мрак. Особенно интересен в поэзии Бунина мотив отраженного неба: это звезды в глубине озера, моря, океана или же «ночное подводное небо»:

Вот снова ночь. Над бледной сталью Понта Юпитер озаряет небеса,

И в зеркале воды, до горизонта,

Столпом стеклянным светит полоса.

(«Ночь», 1901)

Когда «звезды глядят из таинственных вод», у поэта рождается «жутко-хорошее» чувство сближения с глубинами неба, а сами светила становятся символами «предвечной красоты и правды неземной».

Ощущение своей сопричастности прекрасному и великому миру всегда помогало поэту преодолевать даже самые мрачные душевные состояния.

Но главной опорой для него все же была любовь — чувство светлое и загадочное, страшное в своей непредсказуемости и прекрасное, возвеличивающее душу человеческую, дарующее ей чувство вечности. Любовная драма, пережитая Буниным в начале 1890-х г.

, связана с Варварой Владимировной Пащенко. Эта страстная и несчастная любовь привнесла в его поэзию чувства горечи и надежды, отчаяния и внезапной радости:

Если б только можно было Одного себя любить,

Если б прошлое забыть, —

Все, что ты уже забыла,

Не смущал бы, не страшил Вечный сумрак вечной ночи:

Утолившиеся очи Я бы с радостью закрыл!

Расставание было тяжелым, но, как и много лет спустя в цикле рассказов «Темные аллеи», в стихах Бунина постепенно воцаряется чувство гармонии с миром, которое дает ему память о минувшей любви, ее счастливых мгновениях, пусть и быстротечных, но возвышающих душу человека и дающих ему ощущение вечности:

Спокойный взор, подобный взору лани,

И все, что в нем так нежно я любил,

Я до сих пор в печали не забыл,

Но образ твой уже в тумане.

А будут дни — угаснет и печаль,

И засинеет сон воспоминанья,

Где нет уже ни счастья, ни страданья,

А только всепрощающая даль.

Спутницей жизни стала для Бунина другая женщина, которая посвятила ему всю свою жизнь — это Вера Николаевна Муромцева- Бунина. После смерти мужа она написала о нем книгу «Жизнь Бунина», вышедшую в Париже в 1958 г. Семейное счастье давало писателю возможность плодотворно работать до последних дней жизни.

Но в эмиграции ему довелось вновь испытать обжигающее, страстное чувство любви, и, как и в молодости, принесшее лишь боль и страдания.

Роман уже немолодого писателя и его юной «ученицы» Галины Кузнецовой, которой Бунин оказывал покровительство и помогал в творческой работе, длился с 1927 до 1933 года (хотя и позже писатель продолжал поддерживать ее).

Именно тогда начинается работа над самым крупным произведением писателя — романом «Жизнь Арсеньева», в котором большое место занимает любовная тема. Но и написанные уже в 40-е годы «Темные аллеи», где также ведущей является тема любви, в какой-то мере содержат отголосок этого глубокого чувства.

«…И все тоска, боль воспоминаний о несчастных веснах 34, 35 годов, как отравила она мне жизнь — и до сих пор отравляет! 15 лет!» — с горечью признается Бунин в 1942 году, когда завершается работа над «Темными аллеями». Но творчество оказывается способно преобразить это горестное чувство в самые прекрасные и возвышенные слова о любви, выраженные писателем и в прозе, и в стихах.

Дар слова для Бунина сродни божественному призванию: оно сохраняет память, дает возможность соприкоснуться с вечностью и выразить всю прелесть окружающего мира, оно то «достоянье», которое остается с человеком в любых испытаниях жизни до самого ее конца:

Молчат гробницы, мумии и кости, — Лишь слову жизнь дана:

Из древней тьмы, на мировом погосте, Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!

Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья, Наш дар бессмертный — речь.

Источник: http://vsesochineniya.ru/idejno-xudozhestvennoe-svoeobrazie-poezii-bunina.html

Тёмные аллеи

В осенний ненастный день грязный тарантас подъезжает к длинной избе, в одной половине которой размещается почтовая станция, а в другой — постоялый двор.

В кузове тарантаса сидит «стройный старик-военный в большом картузе и в николаевской серой шинели с бобровым стоячим воротником».

Седые усы с бакенбардами, бритый подбородок и устало-вопрошающий взгляд придают ему сходство с Александром II.

Старик заходит в сухую, тёплую и опрятную горницу постоялого двора, сладко пахнущую щами. Его встречает хозяйка, темноволосая, «ещё красивая не по возрасту женщина». Приезжий просит самовар и хвалит хозяйку за чистоту. В ответ женщина называет его по имени — Николай Алексеевич — и тот узнаёт в ней Надежду, свою бывшую любовь, с которой не виделся лет тридцать пять.

Взволнованный Николай Алексеевич расспрашивает её, как она жила все эти годы. Надежда рассказывает, что господа дали ей вольную. Замужем она не была, потому что уж очень любила его, Николая Алексеевича. Тот, смутившись, бормочет, что история была обыкновенная, и всё давно прошло — «с годами всё проходит».

У других — может быть, но не у неё. Она жила им всю жизнь, зная, что для него словно ничего и не было. После того, как он её бессердечно бросил, она не раз хотела наложить на себя руки.

С недоброй улыбкой Надежда вспоминает, как Николай Алексеевич читал ей стихи «про всякие „тёмные аллеи“». Николай Алексеевич помнит, как прекрасна была Надежда. Он тоже был хорош, недаром она отдала ему «свою красоту, свою горячку».

Взволнованный и расстроенный, Николай Алексеевич просит Надежду уйти и прибавляет: «Лишь бы Бог меня простил. А ты, видно, простила». Но она не простила и простить никогда не могла — нельзя ей его простить.

Переборов волнение и слёзы, Николай Алексеевич приказывает подавать лошадей. Он тоже не был счастлив никогда в жизни. Женился по большой любви, а жена бросила его ещё оскорбительнее, чем он Надежду. Надеялся на сына, но тот вырос негодяем, наглецом без чести и совести.

На прощание Надежда целует Николаю Алексеевичу руку, а он целует руку у неё. В дороге он со стыдом вспоминает это и стыдится этого стыда. Кучер говорит, что она смотрела им вслед из окна, и добавляет, что Надежда — баба умная, даёт деньги в рост, но справедлива.

Теперь Николай Алексеевич понимает, что время романа с Надеждой было лучшим в его жизни — «Кругом шиповник алый цвёл, стояли тёмных лип аллеи…». Он пытается представить, что Надежда — не хозяйка постоялого двора, а его жена, хозяйка его петербургского дома, мать его детей и, закрыв глаза, качает головой.

Источник: https://briefly.ru/bunin/temnye_allei/

«Душа русского человека» в творчестве Бунина

/ Сочинения / Бунин И.А. / Разное / «Душа русского человека» в творчестве Бунина

Скачать сочинение

Талант Ивана Алексеевича Бунина, огромный, бесспорный, был оценен современниками по достоинству не сразу, но с годами все более упрочивался, утверждался в сознании читающей публики. Его уподобляли “матовому серебру”, язык именовали “парчовым”, а беспощадный психологический анализ — “ледяной бритвой”. Л.

Толстой сказал о его изобразительном мастерстве: “Так написано, что и Тургенев не написал бы, а уж обо мне и говорить нечего”. Он родился в помещичьей семье, в глубинной России, рос в плодородном орловском и елецком подстепье.

Гордость за свою родословную, дворянский быт и культуру, специфический уклад целого социального пласта, безвозвратно смытого временем,— все это повлияло на “жизненный состав” Бунина. Бедность, стучавшаяся в родительскую усадьбу, заставила будущего писателя, автора “Деревни”, близко познакомиться с радостями и печалями простого народа.

Девятнадцати лет он покинул родовое гнездо, по словам матери, “с одним крестом на груди”, переменил множество профессий — корректора, библиотекаря, статистика, владельца книжной лавки… Главной темой своего творчества Бунин определил изображение “души русского человека”. “Я не стремлюсь описывать деревню в ее пестрой и текущей повседневности.

Меня занимает главным образом душа русского человека в глубоком смысле, изображение черт психики славянина”. Бунин в своих произведениях не давал конкретные ответы на извечные для России вопросы: “Кто виноват?” и “Что делать?”, а лишь пытался их найти, обращаясь к русской истории.

Темы “философии истории” и “души русских людей вообще” являются лейтмотивом его “программной” повести “Деревня”. В одном из внутренних диалогов этого произведения Бунин так говорит о русском человеке: “Не хвалитесь… что вы — русские! Дикий мы народ!..

Историю почитаешь — волосы дыбом станут: брат на брата, сват на свата, сын на отца, вероломство да убийство, убийство да вероломство…” Жалея народ вообще, Бунин приходит к неутешительному итогу — в своих бедах виноват сам народ. Незамысловатую жизнь крестьян Бунин изображает как бытийно значимую, таящую загадки национальной истории.

В русском крестьянине и русском человеке вообще Бунина восхищали богатство натуры, талант, своеобразный артистизм, наивность, непосредственность и вместе с тем настораживали невежество сознания и стихийность чувств.

Писатель с горечью отмечал смешение разнородных начал в народной жизни: недовольство обыденным и смирение с нечеловеческим существованием; мечтательность, желание подвига, высокий порыв и быстрая утомляемость, переменчивость настроения; доброта, долготерпение одних и безмерное своеволие, прихоть, беспощадный деспотизм других.

А в результате — непрактичность, бесхозяйственность, крайний максимализм, неумение выбрать дело по силам, отсутствие прочных культурных традиций в быту, семье, хозяйстве.

Герой повести Кузьма Красов, строгий, худой от голода и дум, мучительно размышляет о судьбе великой страны, о ее бесконечных богатствах и нищей убогости: “Чернозем-то какой! Грязь на дорогах — синяя, жирная, зелень деревьев, трав, огородов— темная, густая… Но избы — глиняные, маленькие, с навозными крышами. Возле изб — рассохшиеся водовозки. Вода в них, конечно, с головастиками.

.. Пещерные времена, накажи Бог, пещерные!” Нет, это не Кузьма Красов, а сам автор выносит на суд читателя противоречивые свои думы о судьбе России, о Руси как о целом.

Но за современными Бунину горькими картинами жизни крестьянской России он все время видит ее глубинную, многовековую историю, за темными и искалеченными судьбами — огромные, неразбуженные силы, таящиеся в русском человеке.

Бунину приходилось слышать много упреков со стороны критиков в том, что жизнь деревни видится ему в слишком уж мрачных тонах, что он не знает и не понимает народ и даже стремится его очернить. Бунина эти упреки раздражали. “В деревне прошла моя жизнь,— парировал он,— следовательно, я имею возможность видеть ее своими глазами на месте, а не из окна экспресса”.

Действительно, Бунин знал деревню так, как никто из писателей, что давало ему полное право на собственное суждение о ней. “Деревня” ознаменовала начало нового плодотворного этапа в творчестве Бунина. В 1910-е годы из-под его пера выходят: повесть “Суходол”, рассказы “Веселый двор”. “Хорошая жизнь”, “Захар Воробьев”, “Худая трава”, “Господин из Сан-Франциско” и “Сны Чанга”.

“В эти годы,— вспоминал писатель,— я чувствовал, как с каждым днем все более крепнет моя рука, как горячо и уверенно требуют исхода накопившиеся во мне силы”. Деревенская тема продолжает занимать центральное место в творчестве Бунина и в этот период. Он словно чувствует, что в повести “Деревня” сказал еще далеко не все — внутренний мир крестьянина остался за пределами повести.

“История души” была описана Буниным достаточно ясно в повести “Суходол”. Прообразом Суходола послужила родная писателю Каменка. Бунин очень живо нарисовал характеры жителей Суходола, их мир забот и страстей. “Жизнь семьи, рода, клана глубока, узловата, таинственна, зачастую страшна,— пишет Бунин.— Но темной глубиной своей да вот еще преданиями, прошлым и сильна-то она”.

Уже на первых страницах повести Бунин создает яркий образ Натальи, которая выступает как наиболее трагическое действующее лицо. Чем глубже погружается Бунин в анализ характеров героев повести, тем очевиднее становится их зависимость от условий реальной действительности, тем категоричнее звучит суждение самого писателя об этих условиях.

В повести “Суходол” Бунин стремился доказать, что “быт и душа русских дворян те же, что и у мужика: все различие обусловливается лишь материальным превосходством дворянского сословия”.

Бунин с большим сочувствием относился к русскому народу, глубоко верил в его душевное здоровье и могучие нравственные силы, лишь скованные в нем до поры уродливыми формами современной общественной жизни.

Не сомневаясь в грядущем возрождении, писатель, однако, придавал несравненно большее значение способности народа переносить жизненные невзгоды, нежели его стремлению активно противостоять им. Таким выступает народ в рассказах “Веселый двор”, “Захар Воробьев”, “Худая трава”, “Сверчок”.

Герои этих произведений: кроткая, всепрощающая Анисья, простодушный и добрый богатырь Захар Воробьев, Егор Минаев. Сверчок — являются для Бунина представителями истинной России. Он противопоставляет их миру кулаков и лавочников. На этих людей писатель возлагает надежды на грядущее национальное возрождение.

“В отношении людей мужицкого мира в дореволюционных деревенских вещах Бунина все симпатии и неподдельное сочувствие художника на стороне бедных, изнуренных безнадежной нуждой, голодом… унижениями от власть и капитал имущих. В них его особо трогают покорность судьбе, терпение и стоицизм во всех испытаниях голода и холода, нравственная чистота, вера в Бога, простодушные сожаления о прошлом. К людям, так или иначе порывающим с этим исконным крестьянским миром… Бунин беспощаден”,— писал А. Т. Твардовский. Эта непоколебимая позиция Бунина с еще большей силой сказалась в эпоху великих революционных потрясений, когда народ с оружием в руках поднялся на борьбу. В восставших писатель увидел ту слепую, разрушительную силу, которой сам всегда страшился и которую ненавидел. Он отказался признать народ в этих людях и навсегда порвал с этим народом… Бунин провел в эмиграции тридцать три года, где не переставал заниматься литературной деятельностью, в отличие от многих других эмигрировавших русских писателей. Пережив короткий период творческой растерянности, он нашел в себе силы включиться в работу. Трагическое сознание того, что он навсегда потерял Россию, не покидало Бунина до последних дней его жизни. Жизнь вне России поневоле поставила перед ним задачу, к выполнению которой он и без того был подготовлен всем своим предшествующим опытом. Оторванность от родины, обладание исключительно старым историческим материалом и старыми о нем представлениями стали причиной того, что произведения этого периода — “Жизнь Арсеньева”, цикл “Темные аллеи” и некоторые другие — тяготеют к “прошлому, отжившему” и его вечным проблемам. Именно в разлуке с родиной, вдали от нее, у Бунина нашлись самые нежные, самые ласковые слова о ней, которые он раньше, живя в России, стеснялся произнести вслух. Вера в Россию (“Разве можем мы забыть родину? — повторял он.— Она — в душе”), очевидно, и предопределила исключительность судьбы Бунина даже среди богатой талантами русской литературы. Он не только был, но и остается одним из крупнейших русских писателей.

Бунинское слово осталось нетленным. Оно вошло в ту сокровищницу прекрасного и вечного, что именуется искусством и к чему всю жизнь стремился художник.

7803 человека просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.